В начале было Слово. Воскресение Христово

Протоиерей Максим Козлов

В начале было Слово. Въ начáлѣ бѣ́ Слóво, и Слóво бѣ́ у Бóга, и Бóгъ бѣ́ Слóво. Сé бѣ́ искони́ у Бóга, вся́ Тѣ́мъ бы́ша, и безъ Негó ничтóже бы́сть, éже бы́сть. Въ Тóмъ живóтъ бѣ́, и живóтъ бѣ́ свѣ́тъ человѣ́комъ, и свѣ́тъ во тмѣ́ свѣ́тится, и тмá егó не объя́тъ. Бы́сть человѣ́къ пóсланъ óт­ Бога, и́мя емý Иоáн­нъ, сéй прiи́де во свидѣ́тельст­во, да свидѣ́тельст­вуетъ ó Свѣ́тѣ, да вси́ вѣ́ру и́мутъ емý. Не бѣ́ тóй свѣ́тъ, но да свидѣ́тельст­вуетъ ó Свѣ́тѣ; бѣ́ Свѣ́тъ и́стин­ныи, И́же просвѣщáетъ вся́каго человѣ́ка грядýщаго въ мíръ; въ мíрѣ бѣ́, и мíръ Тѣ́мъ бы́сть, и мíръ Егó не познá; во Своя́ прiи́де, и Сво­и́ Егó не прiя́ша. Ели́цы же прiя́ша Егó, дадé и́мъ о́бласть чáдомъ Бóжiимъ бы́ти, вѣ́ру­ю­щымиъ вó имя Егó, и́же не óт­ кровѣ, ни от­ пóхоти плотьскíя, ни от­ пóхоти мýжескiя, но óт­ Бога роди́шася. И Слóво плóть бы́сть и всели́ся въ ны́, и ви́дѣхомъ слáву Егó, слáву я́ко Единорóднаго от­ Отцá, испóлнь благодáти и и́стины. Иоáн­нъ свидѣ́тельст­вуетъ о Нéмъ и воз­звá глагóля, Сéй бѣ́, Егóже рѣ́хъ, И́же по мнѣ́ Гряды́и, предо мнóю бы́сть, я́ко пéрвѣе менé бѣ́. И от­ исполнéнiя Егó, мы́ вси́ прiя́хомъ, и благодáть воз­ъ благодáть; я́ко закóнъ Моисéомъ дáнъ бы́сть, благодáть же и и́стина Iсýсъ Христóмъ бы́сть (Иоанна первое зачало, чтомое во Святую и великую Неделю Пасхи). В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. И чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. И он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете. Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к Своим, и Свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца. Иоанн свидетельствует о Нем и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня. И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Исуса Христа. Начать нашу сегодняшнюю встречу другими словами, чем «Христос воскресе», невозможно. Поэтому для тех, кто ответит сейчас у радиоприемника классическим пасхальным приветствием «Воистину воскресе», я вновь обращу эти слова: Христос воскресе! А для всех остальных вместе с моим другом, которого вы, может быть, слышите сейчас, который тоже радуется Пасхе Христовой, мы поделимся тем началом Евангелия от Иоанна, которое являет самую великую глубину христианского Благовестия, является одним из удивительнейших мест в целом Священного Писания, Библии.
Есть такой обычай многовековой: в сегодняшний день на литургии, ночной, пасхальной литургии, Евангелие читается на разных языках, не только на славянском, но и на греческом, латыни, современных языках, каких только могут в этом храме прочитать. Вот я позволю себе тоже продолжить эту традицию в нашем общении и начало сегодняшнего Евангелия прочитаю вам на греческом языке и на латыни. Вот так, ну, или почти так звучало Евангелие, когда оно было написано святыми апостолом и евангелистом Иоанном Богословом в конце первого столетия от Рождества Христова. ἐν ἀρχῇ ἦν ὁ λόγος καὶ ὁ λόγος ἦν προ­̀ς τὸν θεόν καὶ θεὸς ἦν ὁ λόγος οὗτος ἦν ἐν ἀρχῇ προ­̀ς τὸν θεόν πάν­τα δι᾿ αὐτοῦ ἐγένετο καὶ χωρὶς αὐτοῦ ἐγένετο οὐδὲ ἕν ὃ γέγονεν ἐν αὐτῷ ζωὴ ἦν καὶ ἡ ζωὴ ἦν τὸ φῶς τῶν ἀνθρώπων καὶ τὸ φῶς ἐν τῇ σκοτίᾳ φαίνει καὶ ἡ σκοτία αὐτὸ οὐ κατέλαβεν Это по-гречески, ибо уж четвертое Евангелие точно изначально было написано на греческом языке, как, вероятно, и второе, и третье. Одним из первых языков, на которых Благовестие было переведено, в Римской империи, конечно, стал латинский язык. И на чеканной звонкой латыни древнехристианские мученики и потом великие богословы, строители и художники, творческим гением которых созданы те произведения, которыми мы наслаждаемся поныне, те камни римских дорог, по которым мы вместе с вами можем ходить сейчас, слышали Евангелие на своем родном языке примерно таким: In principio erat Verbum, et Verbum erat apud Deum, et Deus erat Verbum. 

Hoc erat in principio apud Deum. 

Omnia per ipsum facta sunt, et sine ipso fac­tum est nihil, quod fac­tum est; 

in ipso vita erat, et vita erat lux homi­num, et lux in tene­bris lucet, et tene­brae­ eam non comprehende­runt.

Я прочитал вам первые пять стихов того повествования, которое вы уже слышали. Возникает вопрос: почему, почему вам в день Пасхи на Литургии читается не одно из ликующих торжествующих повествований о Воскресении Христа, а начало Евангелия от Иоанна? Какой в этом внутренний смысл, кроме того, что по уставу полагается начать чтение четвертого евангелиста именно в пасхальный день? Скорее наоборот, устав потому и приурочивает это чтение, что в этом есть некий внутренний глубокий смысл. Да потому, что Воскресенье Христово есть то, что возвращает человека, человеческий род и всю Вселенную к той изначальной заданности, хорошести, в котором существовал Богом сотворенный мир, но и выше этого, возвращает человека к той вечности и даже выше, чем вечности, превечности божественного бытия, которая и есть та цель, ради которой Иисус Христос пришел в этот мир, Бог стал человеком. Как говорит апостол Павел, целью бытия мира было введение первородного во Вселенную, то есть Сына Божия введение во Вселенную с тем, чтобы он стал человеком и вновь соединил человека с Богом. О том, что есть это соединение, о том, что есть такое прикосновение к Богу и конечная цель нашего существования, и говорят первые строки Евангелия Иоанна. О том великом слове, которое не есть словопрение, не есть эстетическая красота, не есть нечто преходящее, а конечный смысл, логос бытия. И который есть при этом не разлитый в мире абсолют, а личность, которого мы встретим воплотившемся в сыне Божием Господе нашем Иисусе Христе. Напоминание о том, что жизнь есть свет, что Бог есть свет, в нем нет никакой тьмы, и что не два начала равно сильных лежат в основании мира, темное и светлое, но творческое, любящее, божественное начало. Бог, который, безусловно, сильнее всякого нашего врага и уж, конечно, сильнее всякого его врага. И это принципиальный посыл христианского благовестья о том, что наше существование не есть случайность, не есть просто сцепление материи, атомов и молекул, не есть набор относительных полуправд и столь же относительных заблуждений, которые уйдут в небытие вместе с концом земной жизни человека, но есть великая задача, возможность встать благодаря Благодати Божией, а не исполнению каких-то внешних законных предписаний, рядом с тем, о ком мы вновь сейчас услышим. В начале было слово, и слово было у Бога, и слово было Бог. Воскресение Христово произошло в первый день недели по древнееврейскому календарю, или в воскресенье по современному, — на третий день после распятия. Первым о нем узнали стражники, приставленные ко гробу иудейскими начальниками. Камень, которым был закрыт вход в погребальную пещеру, оказался отваленным, а гроб — пустым. Испугавшись произошедшего, стража бежала в город, где получила приказ рассказать, будто тело украли ученики. К утру воскресенья женщины, пришедшие ко Гробу Господню, увидели его опустевшим. Они же стали первыми, кто встретил воскресшего Иисуса, хотя в первый раз и не узнали Его, приняв за садовника. Исполняя просьбу Спасителя, женщины поспешили к Его ученикам сообщить о случившемся. Но в полночь смолкнут тварь и плоть, /  Заслышав слух весенний, / Что только-только распогодь — / Смерть можно будет побороть / Усильем Воскресенья (Борис Пастернак). Говоря о Воскресении, нельзя не обратить внимание вот на что: при том, что это центральное событие для христианства, его никто не видел… Это Тайна. Воскресение невозможно изобразить. Как воскресает мертвое тело? Как душа, сходившая в ад и встречавшая души тех, кто умер, возрождается к жизни? Каким образом вся полнота Личности, Которая никогда не разлучается с другими Личностями Святой Троицы, из состояния смерти переходит в состояние Воскресения? Этого мы не знаем. Мы только знаем, что это действительно произошло. Изменился ли Христос по Воскресении? Да. Его человеческое тело стало таким, каким тело человека было до грехопадения Адама. Христос мог проходить сквозь стены: Он вошел в комнату к ученикам, когда двери были заперты; мог делаться невидимым; нечто иное появляется в Его внешности, уходит то, что святые отцы называют «дебелостью плоти». Позитивистские теории XIX века объясняли Воскресение иллюзией, обманом, профанацией. Но не они первые. Уже иудейские первосвященники решили вопрос просто и практично с точки зрения, скажем современным языком, «пиара»: подкупили воинов, чтобы те объявили народу, что тело выкрали ученики. И эта басня дошла даже до книг научных атеистов прошлого столетия. Но вот что интересно: Воскресение Христово, помимо фактов явления Христа ученикам, подтверждается последствиями этого события в их жизни. Люди, которые ходили за Ним, полтора десятка ближайших учеников и несколько десятков учеников среднего круга, принимают все это как несомненный факт, как нечто, что определяет все в их дальнейшей жизни. Они перестают бояться. Еще недавно Петр дрожал, когда служанка узнала в нем ученика Спасителя, — теперь же он открыто проповедует перед иудеями и готов принять смерть. На смерть бесстрашно идут и другие апостолы. Все они, кроме Иоанна, будут убиты. Это вовсе не «смерть за идею», подобная смерти за детей, за жену, за идеал, за родину. Последователи Христа знают, что Воскресение уже здесь — и умирать не страшно. Смерти больше нет. Воскресение Христово помогает нам понять, что христианство — не философия, не мировоззрение, не система этических норм. Это жизнь. Вот я знаю, что мое сердце бьется — меня можно бить, пытать, но этого знания у меня не отымешь. Также и знание о воскресшем Христе, дарующее жизнь вечную. Мы все соприкасаемся с этим знанием о Воскресении. Конечно, его интенсивность менялась на протяжении веков. Ярче всего она проявлялась в святых, мучениках и преподобных. У нас, рядовых христиан, она меньше, и это знание как бы слегка касается нас. К примеру, на ночном пасхальном богослужении, когда, бывает, самого твердокаменного человека вдруг «прошибает». Или в момент Причастия, когда кажется, что в несколько секунд вмещается вечность. Наверное, почти каждый сможет вспомнить подобный опыт в своей жизни. Надо, конечно, стремиться к утверждению в себе мысли о том, что Христос действительно воскрес. Вот только не нужно возбуждать подобные чувства искусственно. Тут ни в коем случае нельзя подменять Благодать игрой воображения. Воскресение — это не иллюзия, это опыт, до которого каждому из нас нужно дорасти.