Евангелие от Матфея, 4:18-23
Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы,
и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков.
И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним. Оттуда, идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои, и призвал их. И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним. И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия, и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях.
Сегодняшний краткий отрывок Евангелия от Матфея говорит нам о призвании первых апостолов – Петра, которого впоследствии церковное предание назовет одним из первоверховных (вторым, как мы помним, стал Павел), Андрея, который будет назван Первозванным и о котором сохранится предание, что во время своей проповеди он доходил даже до будущих пределов русского мира; и двух братьев – Иакова Зеведеева и Иоанн. Иоанн был самым юным из апостолов и единственным, к кому будут прилагаться слова «возлюбленный ученик» или ученик, «его же любил Иисус». В других местах Евангелия говорится о призвании всех двенадцати апостолов и послании их на проповедь, в третьих – о том, что был и еще круг учеников, который составили уже семь десятков человек. Из всей совокупности повествований четырех евангелистов мы знаем и о множестве людей, которые ходили за Спасителем или просто встречали Его в тех или иных городах. Так происходило собирание первой Церкви, той, которая станет ядром христианства, Матерью Церквей, Церковью Иерусалимской.
Помимо дорогих для каждого христианина имен из сегодняшнего отрывка мы узнаем два указания, которые важны для понимания того, что такое первоначальная Церковь и в чем заключается призвание к апостольскому служению.
Первое, казалось бы, общеизвестное и ставшее для нас почти банальностью: все апостолы были рыболовы. Рыболов в Иудее – это не рыбак с удочкой, который проводит досуг около моря или озера, а человек довольно трудной профессии, не вполне стабильной по доходу и даже по возможности прокормиться и уж точно не человек интеллектуального труда. И вот таких простых людей, занимавшихся каждодневным привычным трудом (не знаю, облагораживает ли физический труд или нет, но уж точно не засоряет голову так, как труд бумажный и офисный), Господь и призывает. Он знает, что простота души, неискривленность сознания, несвязанность подтекстами и контекстами века сего есть то, что делают человека возможным к действительному свидетельству о правде Божией в этой жизни. И это повторялось в христианской истории, когда человек, внешне, казалось бы, не одаренный никакими особыми талантами, не занимавший видного положения, ничем приметным не отличавшийся, становится свидетелем о Христе, то есть святым. Жизнь его наполняется таким внутренним смыслом, красотой и значительностью, что в какой-то момент это становится уже, по евангельскому же слову, невозможно скрыть. Это та свеча, которая светит, и рядом с которой становится тепло и светло сотням и тысячам людей. Как говорит преподобный Серафим Саровский, когда человек спасается сам, по-настоящему спасается, то вокруг него спасаются тысячи, зажигаясь от этого огня.
А второе – что они сделали? Тотчас, оставив сети, последовали за Ним. Это «тотчас оставив сети» означает быстрый, бесповоротный, бескомпромиссный, без оглядывания назад ответ на призыв Бога, когда ты слышишь его в своей душе. В другом месте Библии есть рассказ о жене ветхозаветного праведника Лота, жене, которого Господь выводил из развратных городов Содома и Гоморры. В момент, когда они уже были на пути ко спасению, она обернулась назад. Может быть, на миг пожалев о том благополучии, укладе жизни, достатке, который, наряду с ужасающим окрест развратом и отвратительными пороками все ж таки был в этих двух городах. И эта жалость о греховной жизни соделала ее соляным столбом. Она утратила право и возможность идти вместе со своим мужем к другому бытию. Отклик на Божественный призыв предполагает не оборачивание назад, не сожаление о том, что я ради Христа оставляю.
Чтобы некоторым образом соединить это с более близкими веками, расскажу одну историю из жизни святого, жившего совсем недавно – русского подвижника благочестия преподобного Силуана Афонского, крестьянина, который на Святой горе Афон прожил три четверти своей жизни, и в трудные 1920-1940-е годы был опорой для нескольких поколений русской эмиграции. Однажды в трапезной афонского монастыря святого великомученика Пантелеимона старец Силуан беседовал с монастырским экономом, и тот похвалял новый немецкий пресс, который купили для оливкового масла и говорил, что с этим прессом значительно лучше, чем с устаревшими, и уж тем более удобнее, чем выжимать ногами, так что теперь все будет получаться значительно продуктивнее. Право же, если мы сейчас сравним немецкий автопром с отечественным, разве не сделаем понятного, естественного умозаключения о том, кто производит машинерию лучшего качества? Старец Силуан вроде бы и соглашался, молча кивал головой, а потом сказал: «Все же, знаете, отец эконом, не соглашусь с вами в главном. Если бы русский человек душу свою так же отдал машине, так же отдал тому, что относится к потребностям мира сего, то он сделал бы машину в 10 раз лучше. Но мы не таковы и последнюю, крайнюю мысль можем отдать только небу. Поэтому нет у нас таких машин, но жалеть об этом не нужно».
Мне кажется, эти слова старца Силуана соответствуют и словам Федора Михайловича Достоевского, который устами одного из своих героев говорил, что русский человек без Бога – дрянь. Действительно, эта крайность подразумевает либо путь к святости, либо безобразие, либо Русь Святую, либо то, что мы видели на протяжении послереволюционных лет в нашей новейшей действительности. Но это же подразумевает и возможность близости души к небу. И, несомненно, говорит о том, что никогда не будет у нас того бюргерского благополучия, аккуратной Европы, нравится она нам или не нравится, умиляемся мы ей, оказавший в Германии, в Швейцарии и так далее, или через пару недель начинаем там скучать просто потому, что душа русского человека другая. Он или откликается и идет за Христом до конца, как это произошло у апостолов, или нет. Но только давайте мы это «нет» оставим за скобками.
Протоиерей Максим Козлов
Follow
