Часть 1. Юрьев монастырь

Встреча на вокзале

Поезд «Ильмень» прибывает в Новгород в 8-30, что вполне милосердно. Идем мы к   первому вагону (где была назначена общая встреча), а там – никого… Мы с женой чуть ни поддались тревожным чувствам, как увидели отца Максима. Узнали мы его издалека не столько по священническим одеждам, сколько по быстрым движениям в этих одеждах. Вскоре все собрались. Решено было, что считаться  будем в автобусе. Всем сразу понравился наш бессменный (простились уже вечером, перед московским поездом) сопровождающий – отец Дионисий, молодой священник, стройный, благообразного вида и – приветливый. Впоследствии выяснилось, что он выглядит гораздо моложе своих лет, а на самом деле ему за 30. Пошли дисциплинированно к автобусу.

Сюрприз

В автобусе отец Максим перекликать нас не стал, но посчитал «по головам»: вышло 32 вместо намечавшихся в Москве 34-х. Таким образом сохранилась традиция: выпадения ровно двух; как было и в псковской поездке..

Поехали. Новгород сразу производит впечатление не такое промышленное и не такое советское, как Псков. Зеленый город, особенно в середине мая. Сразу обратили на себя внимание названия улиц – никаких Клар Цеткин и Карлов Либкнехтов, даже ул. Ленина мы не увидели! А названия все нормальные, хорошие: Троицкая Орловская, Прусская, Сенная, Газон (?).Улица «Людогоща» (от славянского «Людогост», где «людь» – группа людей, а гост – от «гости», т.е. купы; не поленился я посмотреть в интернете) с 1919 по 1991 г.г.  называлась «Советская». Мы еще встретимся с интересными названиями.

Выехали из города и чуть дольше, чем по городу (один раз разворачивались и возвращались, т.к. свернули неправильно), ехали за его чертой. Стали видны купола над зелеными купами деревьев (время года и погода радовали нас весь тот день), вроде мы уехали от них, а потом опять к ним поехали – это и было нашей целью, Юрьев монастырь.

Тут ждал нас сюрприз – в виде безотлагательного завтрака. Так что у некоторых из нас –  что обнаружилось в разговорах за ужином – съестные припасы (на случай голодания) оказались невостребованными.

В просторной трапезной духовного училища был накрыт для нас длинный стол. Нам рассказали потом, почему помещение такое просторное – здесь до революции был каретный двор, после же Великой Отечественной войны – спортивный зал профтехучилища. Спели перед трапезой тропарь святой Пасхе, а на возглас священника, благословляющий «яства и питии», наш ответ  «Аминь» получился настолько никуда не годившимся, что нас можно было только простить. Бутербродов было так много, что не все были съедены. Сваренные яйца, еще горячие, лежали горками. Принесли нам пшенную кашу – на молоке, очень вкусную. Но главное, какой тут был чай! Черный с чабрецом. Не стану говорить о нем более подробно, чтоб не предаваться гурманству.  Только самый юный из наших паломников, Елисей, ел, прямо скажем, плохо, но у него и на лице, мне так кажется, написано, что он всегда плохо ест.

Отец Феоктист

Есть две взаимоисключающие поговорки: «Сытое брюхо к ученью глухо» и «Голодное брюхо к ученью глухо». В нашем случае, казалось, первая из них была актуальной, но иеродиакон отец Феоктист, водивший нас по монастырю, и встретивший нас после трапезы, как-то так нас сразу расположил к себе, что мы с самого начала слушали его с интересом. Ибо сразу в нем чувствовалась «ревность по дому» (родному для него монастырю), при всем его спокойствии и всей скромности. Но, после первого знакомства и первых слов об обители, отец Феоктист неожиданно провел нас –  в библиотеку. Мы увидели обычные металлические стеллажи с обычными рядами многих книг, очевидно, недавно изданных. Странно: зачем мы здесь оказались?

Раритеты

А впечатление мы получили – одно из самых значительных. Любезная заведующая библиотекой, *** (я был напрасно уверен, что услышу имя и отчество в диктофоне, а затем никто не мог вспомнить, как зовут эту добрую и внимательную женщину) рассказала нам, что, конечно, Юрьев монастырь обладал богатейшей коллекцией редких книг, которые находятся теперь в Публичной библиотеке Санкт-Петербурга или в Историческом Музее. Но и сейчас те немногочисленные «единицы хранения», которыми особенно дорожит библиотека, представляют большой интерес. Как они появились в библиотеке? С начала 1990-х годов, когда началось возрождение церковной жизни в России, их приносили в епархию, а теперь приносят и прямо в библиотеку Юрьева монастыря. Нам предлагали посмотреть эти книги, можно было подержать их в руках и буквально прикоснуться к истории нашей страны, конечно, мы их фотографировали. Упомянем самое значительное.

Напрестольное Евангелие середины XVI века.

Рукописный месяцеслов середины XVIII века, кропотливо, тщательно написанный удивительно красивым почерком, с миниатюрами практически на каждый день.

Рукописный сборник конца XVIII, начала XIX века, сделанный настолько искусно, что поначалу кажется напечатанным. Но, листая его, можно обнаружить, что почерки – разные! Это рукописное «Добротолюбие», которое ждет еще своего исследователя.

Но, пожалуй, самым важным для нас было познакомиться с тем, что связано с недавней историей. «Мы много знаем о так называемом «Самиздате» и о книгах, в нем изданных., – говорила с чувством ***, – но мы очень мало внимания уделяем рукописным книгам ХХ века! Когда я увидела этот богослужебный сборник, от руки написанный в 1925 году, я поначалу только удивлялась: зачем нужно было его создавать? Читаем: архимандрита Сергия, Александро-Невской Лавры духовника. 1925 г.» Книга была создана архимандритом Сергием (Бирюковым), 40 лет подвизавшегося в Александро-Невской Лавре и с 1916 по 1926 год бывшего лаврским духовником. Он был духовным отцом преп. Серафима Вырицкого, он постригал его в монашество, он передал ему духовничество, и, перед уходом на покой, перед лицом обновленческой опасности, создал рукописный богослужебный сборник ради сохранения истинной православной веры. Кому принадлежала эта книга, как она попала в Юрьев монастырь – остается пока загадкой. О судьбе архимандрита Сергия (арестованного в 1931 году и, несмотря на его преклонный возраст, сосланного в лагеря, а затем расстрелянного) можно узнать из недавно вышедшей книги современного петербургского историка М.В, Шкаровского «На земле была одна столица» (СПб 2009 г, книга посвящен истории Русской Церкви ХХ века), где одна из глав рассказывает об архимандрите Сергии.

Под обложкой учебника русского языка – переписанный акафист иконе «Взыскание погибших».

Книги по истории христианства первых веков, переписанные в школьные тетради и соединенные по 20 тетрадей в один том. Известно, кто переписывал эти книги – Екатерина Ивановна Иванова и ее подруги, с малых лет сохранявшие верность Церкви и, вслед за родителями, продолжавшие жить церковной жизнью и в эпоху гонений. Екатерина Ивановна пела в церковном хоре. Она умерла в преклонном возрасте, много лет, в недавнее время, проработавшая в ризничной Софийского собора и оставившая по себе самую светлую память.

Нам предложили самим убедиться в том, какая литература (и духовная, и классическая русская, и классическая западная)  представлена на полках библиотеки, но отец Максим предложение отмел – чтоб не содрогнулась душа библиотекаря, наблюдающего, как пришлый народ роется в хранилище. Все рассмеялись, и отец Феоктист принял эстафету.

 

Вечная записка

В своих рассказах о Юрьевом монастыре отец Феоктист не раз упоминал графиню Анну Алексеевну Орлову-Чесменскую, благодаря которой монастырь возродился в первой половине XIX века, при архимандрите Фотии, духовнике графини Анны. Отец Феоктист говорил о ней с такой сдержанной теплотой, с какой упоминают, бывает, близкого человека: сдержанно потому, что дорог очень. Например, проходим мы через ничем не примечательное помещение: просто комната с голыми стенами. А о. Феоктист говорит: «Здесь мы можем почтить память графини Орловой-Чесменской, потому что здесь, где была тогда приемная архимандрита, графиня умерла. Известно, что она в этот день причастилась, посетила духовников своих, хотела получить благословение, уже к вечеру, у правившего тогда архимандрита Мануила, пришла в его приемную, села в кожаное кресло и скоропостижно скончалась. Что дало повод различным небылицам о ее кончине (говорили, будто ей вместо Святых Даров дали отравленное вино – стоит познакомиться со статьей по приведенной выше ссылке – А.М.). Но я не устаю повторять, что это та непостыдная кончина, о которой мы молимся на литургии».

А в библиотеке отец Феоктист показал нам металлическую поминальную доску, которую он (слушать было очень увлекательно) связывает с графиней Анной. Он пояснил, что это как бы «долговременная записка», такие пластины ставились у жертвенника, чтобы написанные на них имена были наверняка помянуты за проскомидией; в Софийском соборе недавно была найдена такая мраморная доска с поминанием «графа Алексия» – естественно предположить, что имеется в виду граф Алексей Орлов-Чесменский, отец графини Анны. Но вернемся к рассказу отца Феофилакта о металлической поминальной доске, найденной в недавнее время в Юрьевом монастыре. На ней стоит дата 1845 г. Графиня была тогда жива (она умерла 5/17 октября 1848 г.). В записке перечислены («о здравии») духовные лица, упомянута «девица Анна», что же касается части «о упокоении», то перечислены родственники графини, поминается императрица  Екатерина (Вторая), но не упоминаются ни император Александр (Первый), ни императрица Елизавета Алексеевна, его супруга. Что довольно странно (естественно считать, что текст записки принадлежит графине Анне) для дамы, которая многие годы служила фрейлиной – сначала при Елизавете Алексеевне, а затем при Александре Федоровне, супруге Государя Николая Павловича (и отличалась при этом, с юных лет,  большим благочестием). Таким образом возникает, хоть и весьма косвенное, но подтверждение той версии, что император Александр I стал старцем «Федором Кузьмичем», а его супруга – «молчальницей Верой».  Через отца Феоктиста можно почувствовать, что история – это живой предмет.

О былом великолепии

Восстановленный храм Спаса Нерукотворного, примыкающий к архимандритскому корпусу – предположительно, построенный по обету архимандритом Фотием – в наше время освящен был как храм Рождества Христова. Интерьер – современный, скромный и строгий, иконопись радует глаз. А когда-то, в 1820-е, 1830-е годы здесь было такое великолепие, рассказывает отец Феоктист, которое трудно теперь представить. Можно судить о нем по одной детали: паникадило было трехъярусным  и содержало сто пять (!) хрустальных стаканчиков, в каждом из которых зажигалась свеча. Тут задумаешься и о трудоемкости обслуживания такого светильника, и о том, как относиться к подобной роскоши? – то ли как к западному влиянию (упор на чувства), то ли как к тому, что восхищает на небо, как восхищены были наши далекие предки, благодаря которым князь Владимир выбрал православную веру. Такими мыслями делился  с нами отец Феоктист.

Эпизод

В помещениях архимандритского корпуса или примыкающих к ним было несколько храмов, восстанавливать имело смысл только Спасский собор. В храме Всех Святых, где графиня Анна Алексеевна в последний раз причащалась, находится актовый зал, там отец Феоктист рассказал нам об истории Юрьева монастыря. В том помещении, где графиня почила, была устроена впоследствии церковь во имя Алексея, человека Божия, в память об отце графини, графе Алексее Орлове-Чесменском. Сейчас здесь выставка антиминсов. Отец Феоктист подвел к одному из них и рассказал, что в трудные годы, когда советская власть чинила всяческие препоны  церковной жизни и, в частности, не давала изготавливать антиминсы, митрополит Ленинградский Никодим заказывал их – в Ватикане, и вот мол на один из таких, искусно вышитых, антиминсов для Новгороода мы и смотрим. Вдруг отец Максим обратился к отцу Феоктисту с вопросом. Всем известна приметливость нашего батюшки: кто опоздал на литургию, к примеру, а кто нет. Здесь же она носила исследовательский характер: отец Максим обнаружил на антиминсе надпись, на которую раньше не обращали внимания: «… в храме святого апостола Филиппа на престоле Премудрости Божией Софии» (Храм апостола Филиппа в 1960-е годы был единственным действующим храмом  города Новгорода) Отец Максим спросил: «Там предел был Премудрости Божией Софии, в Филипповском храме, или что эта надпись означает?» Нет, придела такого не было. Отцу Феоктисту вспомнилось крылатое изречение Мстислава Храброго «Где София, там и Новгород» – так что надпись могла относиться к любому новгородскому храму и предвозвещать возобновление церковной жизни. Тут чувствовалась натяжка. Отца Максима благодарили и обещали заняться этим интересным вопросом.

 

Глубина веков и современность

Быть может, Юрьев монастырь был основан еще Ярославом Мудрым, которого в крещении звали Георгием (Юрием), но точные известия о монастыре относятся к началу XII века, ко времени строительства Георгиевского собора. Говоря об истории обители до революции, отец Феоктист предлагает рассматривать три неравнозначных  периода: от древности до Екатерины Второй, от Екатерины до архимандрита Фотия и от архимандрита Фотия до революции. Соответственно, после революции также имеет смысл говорить о трех периодах: довоенном, послевоенном до крушения советской власти, и последнем, с 1991 г. до наших дней.

В первом периоде (древнем, «вотчинном») отец Феоктист выделяет два события.

Первое. В 1386 г. войска Дмитрия Донского подошли к Новгороду, для выяснения отношений между московскими и новгородскими купцами. Новгородцы сожгли тогда все монастыри (числом более 50-ти), только чтобы их припасы не достались московскому князю. Был сожжен и Юрьев монастырь. Интересное замечание сделал отец Феоктист. Подчинение Новгорода Москве имело долгую и драматическую историю, (в которой и та, и другая сторона вели себя порой весьма неприглядно), закончившуюся при Иване III  через сто лет после упомянутого похода  Дмитрия Донского на Новгород. Отец  же Феофилакт прямо связывает подчинение Новгорода Москве с поведением новгородцев в 1386 г.: мол из-за такого отношения к своим святыням и лишился Новгород независимости.

Второе. В 1611г., при Василии Шуйском, шведы, приглашенные для помощи как союзники Москвы, перешли на сторону Польши, захватили Новгород как интервенты, подвергли его разграблению, и не только разрушали монастыри и храмы, но и многие документы вывозили в Стокгольм – с исключительно практической целью: имея представление о монастырских хозяйствах, знать, с какого монастыря какую требовать дань. Так архив и Юрьева монастыря, относящийся к XII-XVI вв., оказался в Стокгольме и до сих пор не найден. В это время были найдены мощи старшего брата Александра Невского Федора, которые оказались нетленными. Шведы вскрывали его гроб – в Юрьевом монастыре –  искали драгоценности, и вдруг увидели нетленного молодого человека. В «Росписи новгородской святыни», составленной в 1634 году можно прочитать: «немцы в церкви великомученика Георгия в монастыре, ищучи поклажею, иобрели человека цела и неразрушена, в княжеском одеянии и, выняв из гробницы, яко жива, поставили у церковной стены». Правивший тогда митрополит Исидор спросил у шведских властей разрешения, и с 1611 г. мощи старшего брата Александра Невского Федора находились в Софийском соборе. Тут стоит иметь в виду, что юный князь, несмотря на то, что прожил очень короткую жизнь (он скоропостижно скончался в возрасте 13 лет незадолго до свадьбы), оставил по себе добрую память у новгородцев. При советской власти его мощи были выставлены в музее Софийского собора как экспонат, затем, по одной версии, пропали во время немецкой оккупации, по другой – сохранились в одном из приделов Софийского собора.

Во времена церковной реформы Екатерины II земли Юрьева монастыря, как и многих других монастырей, изымаются, назначается жалованье, Юрьев монастырь получает достаточно почетное место – монастырь «первого класса», но, тем не менее, приходит в упадок.

Следующий период начинается при архимандрите Фотии. «Как вы знаете, – говорил отец Феоктист, – архимандрит Фотий был известен своим противостоянием различным тайным организациям, игравшим огромную роль в жизни России в 1810-е годы». Еще будучи иеромонахом Александро-Невской Лавры, он произнес в 1820 году обличительное слово в кафедральном Казанском соборе и за это был фактически сослан: ему предложили сан игумена, чтобы быть настоятелем одного захудалого новгородского монастыря. Но в 1822 г. ситуация меняется, новый митрополит Новгородский и Петербургский Серафим приглашает Фотия в столицу, ему удается получить аудиенцию у императора Александра I, и указом от 1 августа Государь Александр Павлович запрещает деятельность масонских лож и тайных обществ на территории Российской империи. «Есть предположение, – сказал отец Феоктист, – что Спасский собор Юрьева монастыря был обетным: архимандрит Фотий, по этому предположению, дал обет построить храм в честь Спаса Нерукотворного, если ему удастся отговорить Государя от покровительства тайным обществам». С августа 1822 года архимандрит Фотий становится настоятелем Юрьева монастыря, и за 25 лет, благодаря огромной материальной поддержке графини Анны Орловой-Чесменской, монастырь отстраивается  и приобретает цветущий вид, который сохраняет вплоть до революционных потрясений ХХ века.

В 1919 г. монастырь закрывают, хотя в некоторых храмах сохраняется богослужение. В 1931 г. церковная жизнь в стенах монастыря полностью прекращается, его здания продолжают разграбляться. Во время войны здесь стоят немецкие и испанские части, и при освобождении Новгорода от захватчиков, здания монастыря подвергаются сильному разрушению. После войны они отстраиваются: здесь находятся и просто жилые дома, и профтехучилище, о котором уже шла речь.

С 1992 г. возрождается церковная и монашеская жизнь Юрьева монастыря. Монашествующих насельников – только пять: четыре иеромонаха и один иеродиакон (отец Феоктист). Но есть послушники, есть учащиеся духовного училища , которые оказывают большую помощь в жизни монастыря: они и исполняют обязанности чтецов, и поют на клиросе.

Программа духовного училища в основном соответствует программе Санкт-Петербургской духовной семинарии. Отец Феоктист показал нам некоторые классы, оборудованные современной техникой. Так, в классе церковного пения есть и «традиционное пианино», но есть и синтезатор. а в классе церковного искусства – большой экран и цифровой проектор. Интересное замечание сделал отец Феоктист: если несколько лет назад в компьютерном классе были очереди на пользование компьютером, то теперь зачастую он пустует: учащиеся имеют свою цифровую технику.

Монастырь открыт для связей с внешним миром. Есть воскресная школа для детей, есть и для взрослых. Проводятся встречи с учителями,  врачами,  военными. Проходят конференции или регулярные чтения. Незадолго до нашего приезда в Юрьевском монастыре прошли «Никитинские чтения», как они проходят здесь каждой весной.

Пожалуй, наиболее интересным было упоминание так называемого Юрьева городка, устроенного в монастыре для молодежи. Здесь молодые люди могут жить в течение какого-то времени и приобщаться к монастырской жизни, в частности, могут проводить «литургические сутки», полный круг церковной жизни  от вечера до вечера. Но что это означает подробнее, мы, к сожалению, не расспросили.

Год назад в Юрьев монастырь переехали епархиальные службы, и с этих пор, уже с полным основанием, его называют «религиозно-культурным центром Новгородской епархии».

В обители

Мы вышли на улицу, на солнце. Стены монастыря приблизительно соответствуют сторонам света: северная, восточная, западная. А вот  южная стена, как бы в преодоление формального характера именований стен географически, называется полуденной. У северной стены находились административные службы монастыря, что и теперь сохраняется: здесь располагаются кельи наместника и епархиальные службы. « Вы, конечно, обратили внимание на колокольню, – сказал отец Феоктист. –  Она построена по проекту Карла России, и с ней связано несколько легенд. Одна из них относится к нередким в XIX веке попыткам лишний раз опорочить имя императора Николая Первого. Говорили,  что будто бы, когда проект колокольни был дан на подпись Государю, тот взял и вычеркнул один пролет колокольни, вот и видна теперь диспропорция между вторым и третьим этажами. Но у нас есть проект Карла Росси этой колокольни, в котором ровно столько пролетов, сколько вы видите, и в котором, конечно, нет никакой диспропорции. Можно предположить, что строители по собственной инициативе добавили по аршину с каждой стороны, ради тех колоколов, которые здесь должны были быть повешены. А надо сказать, что в Новгороде колокола отливались такие большие, как нигде больше».

Отец Феоктист показал нам своеобразную и довольно изящную беседку у одной из дорожек напротив Георгиевского собора. Эту беседку, в память об архимандрите Фотии,  почившим в 1838 г., в 1843 г. поставила графиня Анна Алексеевна. Такие беседки нехарактерны для русских монастырей, их можно отнести, скорей, к греческой традиции. К беседке был проведен водопровод, здесь можно было утолить жажду – вероятно, графиня придавала этому символическое значение… За беседкой видна церковь в честь иконы Божией Матери «Неопалимая купина». Служба этой иконе была составлена архимандритом Фотием. «Есть предположение, – рассказывал отец Феоктист, – что в составлении службы «Неопалимой купине» архимандриту помогал его постриженник иеромонах Аникита (впоследствии архимандрит, в миру Сергей Александрович Ширинский-Шихматов, академик российской словесности. Инициативу архимандрита Фотия Синод утвердил, и с тех пор мы празднуем – 17 сентября – праздник иконы «Неопалимая купина»». Дальше вы видите храм архистратига Михаила и прочих сил бесплотных, который внешне уже отремонтирован, но ждет еще отделки внутри».

И, наконец, главный собор монастыря

Георгиевский собор

Этот храм – летний, в стенах его весьма прохладно, даже в самый жаркий день. Зимой в Георгиевском соборе не служат и никогда не служили. Единственный случай, за всю историю монастыря, когда зимой в Георгиевском соборе совершалась литургия, был связан с тем, что в архимандритском корпусе случился пожар. Загорелись кельи, загорелась и келья настоятеля, а в это время архимандрит Фотий служил литургию. По его указанию, великий вход совершили из Спасского собора в Георгиевский, где архимандрит, в сослужении двух или трех человек, спокойно завершил богослужение – пока все остальные насельники тушили пожар. Отец Фотий служил так спокойно, что это дало повод нелепому слуху: будто бы он сам пожар и устроил…Тут, не в первый раз, отец Фотий проявил бережное отношение к истории: надо помнить и слухи.

В начале ХХ века собор был отремонтирован и заново освящен (1902 г.). Роспись тогда была сделана известной в то время артелью Сафонова – ей поручались самые значительные заказы. Нельзя не согласиться с отцом Фотием, что роспись эта ближе к живописи, чем к храмовым фрескам. Сюжеты связаны, в большинстве, с житием великомученика Георгия. Представляет интерес изображение побежденного дракона – усмиренного и уже совсем не злобного, его ведет на поводке спасенная царевна. Смотришь и удивляешься: в этом месте роспись нарушена нишей, окном. Это постарался восстановить древнюю архитектуру академик М.К. Каргер, много «потрудившийся» в Георгиевском соборе: сломал и ризницу, и усыпальницу

Вот что Каргеру не удалось (Господь не дал, по слову отца Феоктиста) – докопаться до мощей новгородского святителя Феоктиста, они так и остались под спудом, хотя богатейшая рака была ликвидирована, но надгробную плиту 1814 года (возложенную при архимандрите Филарете (Дроздове) – будущем святителе московском) в недавнее время удалось найти. И раку святителя Феоктиста, и семиярусный иконостас Георгиевского собора, и то, как выглядел монастырь до революции, можно видеть на фотографиях в соборе, также и огромный колокол, раскачивать который могли только два человека  «Это был самый тяжелый звон на первом ярусе, – сказал отец Феоктист. – родственный ростовскому колокольному звону, только у нас колокола были потяжелее».

Удивителен амвон Георгиевского собора, представляющий собой огромный каменный диск. Предположительно, он был установлен в начале ХХ века, Михаилом Петровичем Боткиным, отвечавшим за реставрацию собора и искавшим соответствия древности: он много ездил по Италии, изучая церкви X – XII вв. Есть предположение, что он видел подобный амвон в древних храмах. Есть также предположение, что размер и форма амвона-камня должны напоминать тот камень, которым был закрыт Гроб Господень.

Словенское море

Юрьев монастырь расположен на озере Ильмень, в том месте, где из него вытекает река Волхов. Другое название озера – Словенское море, оно и бывает бурным, как море. Неслучайно «Ильмень» значит «бурный», на древнем местном угро-финском наречии. А «Волхов» значит «мутный». Мы вышли к берегу за стены монастыря – полный штиль. Но достаточно небольшого ветра, объясняет отец Феоктист, чтобы волны начали представлять опасность: они быстро становятся крутыми (так как озеро мелкое) и без труда опрокидывают даже современные суда. Поэтому традиционно (до сих пор) ильменские рыбаки используют так называемые соймы – большие бревенчатые ладьи, тяжелые и устойчивые. На них ходят только под парусами – чтобы мотор не отпугивал рыбу, на моторных судах рыбу только отвозят на рыбзавод. Отец Феоктист посетовал, что в двух шагах от обители – пляж, в летнее время это означает и шум, и запахи шашлыков. Отдыхающие оставляют следы на стенах монастыря в виде граффити: например «Я люблю тебя!?» (именно с такими знаками препинания). С другой стороны, для молодежи Юрьевского городка близость озера, близость пляжа дают лишнюю возможность для активного отдыха.

Живописный простор. Вдалеке виден скит (если знать, что он там). Предполагалось наше посещение скита, но по времени оно было уже нереальным. Хорошо бы приехать сюда и провести «литургические сутки». А сейчас нам пора уже было ехать.

 

Прощанье там, где было начало

Незадолго до прощания взглянули мы и на другой берег Волхова, на Рюриково Городище, место, куда, по преданию, и был призван Рюрик. Интересно, что Новгород – «Новый Город» – получил, как считают, свое название в противовес «Старому Городу», находившемуся именно здесь

В 1103 году сын князя Владимира Мономаха – новгородский князь Мстислав Владимирович заложил здесь церковь Благовещения – вторую после Софии каменную постройку Новгорода и перенес сюда свою резиденцию. В 1342-1343 г.г. на месте разрушившегося храма был возведен новый, простоявший 600 лет, пока не был разрушен в годы войны. В советское время его не стали восстанавливать, поскольку мол он в XV веке был сильно перестроен и потерял архитектуру XII века. Сейчас, по благословению митрополита Новгородского Льва, храм Благовещения должен быть восстановлен.

Мы тепло простились с отцом Феоктистом, чувствуя, что его пожелание нам «ангела-хранителя» не будет напрасным.

Продолжение следует.