Предисловие
Когда отец Максим предложил каждому из нас вспомнить о радостных событиях 2020 года, первая мысль была, что я ничего писать не стану, потому что живу в «информационном вакууме», и не знаю о происходящем в мире, стране, городе, церкви. А остальное, сугубо личное, я вспомню для себя, и поблагодарю Бога.
Нас вместе с матушкой Екатериной назначили ответственными за сбор информации от прихожан. Прошло недели три, а история было только одна. Я, как ответственная, многих спрашивала лично, пыталась замотивировать и решила, что нужно писать самой, чтобы не оказалось, что мы возлагаем на людей бремена неудобоносимые, а сами и пальцем не хотим двинуть их. (Мф. 23:4)
Иногда, мне кажется, что излишнее внимание к деталям – моя беда, а иногда… В общем, читайте сами.
Январь
8. Аксиос
Ярким, радостным и неожиданным событием для большинства прихожан стала хиротония нашего дьякона отца Димитрия во иерея. Его рукополагали 8 января в Успенском соборе Московского Кремля. Гостей отца Димитрия было много. Около пятидесяти друзей и прихожан собралось на этой службе, чтобы помолиться о нем. Торжественность патриаршего богослужения, величие древнего собора, радость праздника Рождества Христова и трепет от присутствия при Таинстве Священства – так коротко могу описать происходящее.
Вот что еще важно: Святейший Патриарх сразу даровал отцу Димитрию две священнические награды – право ношения набедренника и камилавки. Это неординарное событие обрадовало нас еще больше. «Аксиос» – иначе и не скажешь!
15. Горчички принесите, пожалуйста.
Зимний престольный праздник. Ожидали первого викария Святейшего Патриарха Владыку Дионисия, но к сожалению, светские власти тоже ожидали его на своем заседании в этот день. Службу у нас возглавил владыка Савва (Тутунов). Люблю архиерейские службы, особенно в нашем маленьком храме. Пространства как раз столько, чтобы всем и отовсюду было видно. Чувствуешь, что архиерей близко, не как в древней Церкви, конечно, когда каждая община возглавлялась епископом, но все же вот здесь, рядом, и все как-то просто, как и должно быть в Церкви. Потом была трапеза, клирики в одном помещении, сотрудники и прихожане в другом. Вдруг дверь открывается, к нам входит владыка и почти по-домашнему просит: «Горчички принесите, пожалуйста».
25. Сережа
Татьянин день. Как всегда отмечаю свои именины в стенах Татьянинского храма при МГУ. Многие наши прихожане бывают здесь в этот праздник. Людей много. Дежурю у подсвечника перед храмовой иконой. Служба закончилась, народ разошелся, продолжаю убирать огарки и оплывший воск. Устала. Пономари и помощники часто ходят в алтарь и обратно. Я многих знаю. Вдруг среди них проходит Сережа – мой знакомый из Иваново – не виделись два года. Что он тут делает? Приехал вместе с владыкой Амвросием, который возглавлял богослужение, из Сретенской Семинарии. Скажите: «Не абы какое великое чудо, со всеми подобное случается». Согласна, но рассказ нам этот пригодится в дальнейшем.
Февраль
15. Сретенье
Сегодня исполнился год со дня дьяконской хиротонии отца Иоанна. Наш самый молодой клирик, органично влившийся в жизнь прихода. А уж как мы с Таней Семенковой ему и матушке Кате рады! Раньше-то у нас активной, регулярно ходящей на службы молодежи было двое – я да Таня. А теперь этот показатель вырос на 50%. Каково, а!
Еще сегодня отмечается день православной молодежи. Мы тоже решили собраться с силами и пригласить на завтра всю молодежь нашего прихода, и хорошо бы из других храмов. Вот тут-то мне и вспомнился Сережа.
16. Давайте поиграем
Я заранее все «подстроила», то есть, хотела написать, организовала. В назначенное время собрались наши прихожане: молодая семейная пара Игорь и Ксения, еще одна Ксюша, моя сестра Ира – преподавательница рисования в воскресной школе, мы вчетвером и три семинариста. Мы проводили вечер в трапезной храма, где знакомились, пили чай, играли в настольные игры. Потом приехал отец Димитрий, у которого еще не закончился сорокоуст, и у нас была прекрасная беседа (думаю, все дело в особой благодати почивающей на недавно рукоположенном священнике). Помню, семинаристы сначала радовались, что отец Иоанн их ровесник, и уже в сане, а теперь радовались отцу Димитрию, и задавали ему вопросы о священническом служении, а еще почему-то о музыке, поэзии и вообще о жизни. Нам тоже было интересно слушать. В конце вечера, когда все разошлись, а мы с сестрой домывали последние тарелки, она сказала мне, что приятно удивлена тому, какая живая, простая и веселая бывает православная молодежь. Надеюсь, это открытие подтолкнет и продвинет ее на несколько шагов вперед на пути к осознанному воцерковлению.
А через месяц началась вся эта карантиновая история, и глядя назад, хочется сказать, как здорово, что мы успели!
22. Книги
Отмечаю свой день рождения у мамы дома. Пришли многие родственники, и каждый вручил деньги. Это было очень кстати. Во-вторых, потому что я была на нуле, раздавая свои предыдущие долги. А во-первых, потому что мне очень хотелось купить книги по иконописи. К тому же, одно издательство, в котором много книг по искусству, распродавало свою продукцию со скидкой до 50%. Конечно же, можно заказать через интернет. Но я так не люблю и не умею. А что если печать плохая, ничего не видно и цвета сильно искажены? Или в разных книгах собрание икон будет почти одинаковым, тогда зачем две брать? Или, наоборот, в одном издании будет собрано мало репродукций. Или много живоподобных икон XIX века, а я в таком стиле не пишу. Или… в общем, выбор для меня всегда сложен.
Поехала в издательство. Сотрудники показывают мне книги, всё смотрю. Что-то нравится, что-то нет. Показывают еще и еще. Великолепные альбомы мозаик Палермо, Монреале, Хора… беру все собрание, плюс два альбома по живописи, книгу по иконописи, книгу Билибина. Мне говорят: «Ну вот смотрите «Большая коллекция». Она и впрямь большая, размером почти с аналойную икону 30×40 см, чуть меньше тысячи страниц, и семь с половиной килограмм! Думаю, удобно ли такую использовать в работе? По размеру, конечно, не очень, но по количеству образцов… И цена… со скидкой 50% – восемь тысяч рублей. Дорого. Но и другие книги все вместе тоже дорого. Думаю.
Сотрудники мне почему-то сочувствуют. Одна говорит другому: «Ну вот можно же витринный вариант ей отдать, и тогда 60% скинуть». А этот витринный вариант как будто только распечатан. Беру несколько так. Всё думаю про «Большую коллекцию». А она ему опять: «Ну так, может ты и эту с витрины сделаешь?» Я уже ничего не понимаю: почему и как сотрудники продают мне абсолютно новые, не потрепанные книги как с витрины? Итого тринадцать штук и двадцать одна тысяча. Я от себя такого не ожидала. Ухожу и думаю, может я сумасшедшая? Это все деньги, которые у меня только что были. Может, я пала жертвой маркетинга? Нужно ли мне все это?
Доставили на следующий день, я вернулась из колледжа и весь вечер листала, рассматривала, показывала соседкам и знакомым. Ничего кроме радости и благодарности, от того, что у меня есть все эти книги я не испытывала. Одно удовольствие смотреть на нужные тебе иконы в большом формате, а не с экрана телефона!
Однако я поняла, что каким-то образом одну книгу из собрания мозаик пропустила. Ее у меня нет. Но и купить не на что. На выходных пришла в храм. После службы ко мне подошла небольшая группа прихожанок, поздравила с днем рождения и вручила конверт, восполнив мой недостаток и в хлебе насущном и в последней книге. В ней, кстати, в отличие от других, очень крупно представлены лики святых, и это ценно.
А с «Большой коллекцией» я буквально не расстаюсь. Регулярно ее просматриваю, «воспитываю глаза», пишу с нее копии, и опираясь на житийные иконы, представленные в ней, разрабатываю проект своего диплома.
24-25. Печоры
Приходская паломническая поездка. Организует отец Димитрий, а меня назначили его помощницей. Я впервые занималась подобным делом, и ужасно нервничала. Продолжительные созвоны с администраторшами гостиницы. Они предлагают семи-девятиместные номера, а я прошу двух и трехместные. Потом в их арсенале боеприпасов против меня были номера холодные (угловой и продувает), с неоконченным ремонтом (девушка, ну а что вы от меня хотите, митрополит сказал ремонтировать, мы ремонтируем). Нет, номера люкс мы вам отдать не можем, они для тех, кто возможно приедет (а может, и не приедет). Да-да, и соберите паспортные данные, в таблице, фото нельзя, и распечатайте сразу, иначе вас не пустят. Шикарный опыт терпения и смирения, ибо номера оказались полупустые, и люксы – свободные, и никто не спрашивал паспорта. Зачем все было так сложно?
Итак, мы в Печорах, и я в Печорах. Тут уникальный очепный звон, когда специальной жердью – очепом, находясь на земле, звонарь раскачивает большой колокол – благовестник, а не его язык, как это принято сейчас. И я конечно, хочу посмотреть. Но вокруг суета, у нас программа, экскурсии. Я не знаю время звонов, не знаю у кого спросить. Продолжаю переживать, что все идет как-то не так, и прихожанам может не понравиться. Но кажется, плохо пока только мне. С экскурсии на всенощную мы немного опоздали, а я соответственно пропустила самый простой и понятный момент присутствия на звоне.
На службе мое мучительное самоедство смешивается с желанием идти на колокольню. Вышла на улицу. В монастыре темно, тихо и пусто. Холодно, хожу туда-сюда, успокаиваюсь. Решилась позвонить подруге Лене, у нее в Печорах духовник, она сюда часто приезжала, звонила на колокольне, и там же познакомилась с будущим мужем. Она восторженно щебечет в трубку о том, как здорово, что я приехала, что идти обязательно надо, что в середине службы еще есть звоны: «Я тебе сейчас телефон отца Алексея пришлю, главного звонаря. Он, правда, на службе, но я его заранее предупреждала, ты звони, и спроси, когда прийти». Вот думаю, кошмар, совсем не дело девице отвлекать монаха во время службы. Вернулась в храм. Уже не понимаю, какая часть богослужения, скоро ли до полиелея, будет ли звон перед чтением Евангелия? Показалось, что скоро, пошла к колокольне, решила там ждать.
Вероятно, я что-то напутала, или кафизмы в монастыре, как положено, без сокращений. Очень замерзла, грустила, пряталась в тени зданий, не хотела чтобы меня кто-то видел. Мимо пару раз прошли какие-то люди, но ничего не сказали. Так замерла, что уже отчаялась. Наконец заветные тени отделились от стен храма, и стали спускаться по дорожке, которая для паломников закрыта. Какой он, этот отец Алексей? Страшно. Тоже вышла из своего теневого логовища. Узнала Ленкиного мужа, Диму. Пошла с ним на звонницу, но так нервно истощилась за этот день, что, когда предложили звонить в малые колокола, отказалась. Короткий трезвон и темнота, я даже понять ничего не успела, и очепы – то не разглядеть.
Дерзнула спросить отца Алексея, можно ли мне к большим колоколам подняться. Он снисходительно ответил: «Дим, ну покажи ей». И мы пошли за волшебную дверь с кнопкой, и я, конечно, ударилась головой о низкий потолок. Дима, хоть и высоченный привык, где нужно нагибаться. Крыша звонницы покрыта зеленой жестью, утром проходила – запомнила. Маленькая лестница на ней – не скользко ли? (Я, если что, высоты побаиваюсь). Большие колокола в белокаменных арочных проемах. Дима мне про них что-то рассказывает, ничего не помню, стучу ладонями, выбивая тихий-тихий звон и гудение. Любуюсь видом. Кажется, только в этом момент за все время поездки удалось по-настоящему глубоко помолиться.
Возвращаемся в храм по той дорожке, что для паломников закрыта. Новое приключение: нужно собрать всех прихожан после службы, и как-то дойти до паломнического центра на ужин. Где он находится, я не знаю, до этого-то на автобусе ездили. Наш староста, тоже не очень в курсе, а я так вообще в панике. Вспоминаю: Дима обмолвился, что сейчас там живет. Беру его в провожатые. Путь оказался не близкий. Ночные пустые Печоры, уставшие москвичи. Часть прихожан предусмотрительно отказалась от поздней прогулки и ужина, направилась в гостиницу. Но часть все же дошла. Самое забавное, что обратно мы группировались и ехали на такси. Почему никто не догадался сделать так сначала – не знаю.
Светлых воспоминаний от этой поездки осталось много, но для меня описанные – ключевые, игравшие на контрасте паники и покоя. Тут, кстати, тоже нужно сказать: «Хорошо, что успели».
Март
8. Икона с крестом
Наконец-то написала икону Патрикия Ирландского для нашего храма. Долго тянула. И от того, что это было мое предложение, так сказать, инициатива снизу, особенно смущалась своей медлительности. Дело сделано, ура! Теперь еще одна задача. В моей семье, лет, может, пятнадцать, хранится серебряный крест, по форме очень похожий на Ирландский. Его приобрел муж моей сестры на какой-то выставке. Я его одно время носила, но он тяжелый, и цепь тоже, да и не очень на девичий похож, поэтому сейчас ношу другой. А этот лежит невостребованный. Святого Патрикия Ирландского я сильно люблю и почитаю как чудотворца. Мне очень хотелось его поблагодарить, но как? Вспомнила про этот крест. Есть же традиция у людей на иконы особо почитаемых святых вешать украшения. Но штука в том, что отец Максим к этой традиции относится спокойно, и в нашем храме ее не поддерживает. А тут я со своей просьбой. Разрешит ли?
Когда изменяется привычный порядок вещей, происходит чудо. Описанное – чудо очень маленькое, но я за него благодарна. Святителю отце Патрикие, равноапостольный чудотворче, моли Бога о нас!
17. «Киборг», Богородица и настенная живопись
Вчера мэр столицы объявил об открытии сезона дистанционного обучения. Мы, навьюченные всем, что необходимо для иконописи, живописи и рисунка, возвращались из колледжа по домам. А сегодня я вместе с дядей забирала маму из больницы после операции. Мой путь лежал через парк Покровское – Стрешнево. Светлый солнечный день. Великопостное будничное богослужение в храме Покрова Пресвятой Богородицы. У северной стены стоит необычная большущая икона Богоматери. Дева Мария изображена на фоне стены Московского Кремля, а в руках у Богомладенца Храм Христа Спасителя, вокруг по периметру семнадцать клейм. Хочется остановиться и рассмотреть, сфотографировать, но не во время же службы, да и к маме надо.
Пока иду разговариваю с сестрой по телефону. Рассказываю, как мы вчера дезертировали из колледжа. Она работает в школе, их закрыли на неделю раньше. «Знаешь, я думаю, это быстро не закончится – говорит она – ты точно все необходимое забрала?» Нет, мы всей группой оставили проекты трехфигурных иконописных композиций в колледже, не нести же домой полутораметровые квадраты фанеры. У нас задача в этом семестре выполнить работу, где образы святых соразмерны росписям в храме. Решаю после встречи мамы поехать в колледж и забрать хотя бы рисунок трехфигурки в натуральную величину на бумаге.
Маме заменяли коленный сустав на металлический аналог. Теперь ее обе ноги с протезами. Самоиронии моей маме не занимать, она торжественно величает себя «Киборгом». Колени гнутся иногда хуже, иногда лучше, но двигаться не ощущая постоянной боли – великое счастье!
На обратном пути я вновь зашла в храм из стала расспрашивать свечницу про необычную икону Богородицы, потом робко спросила, можно ли ее сфотографировать. Рассказала, что намерена на диплом писать икону с житийными клеймами, и мне очень интересно, как другие иконописцы решают подобную задачу. Я регулярно фотографирую иконы в храмах. Иногда этого не разрешают делать, говорят, что нужно благословение священника. Где ж его тут взять, если время между службами, а я просто мимо проходила. Иногда не могу удержаться и щелкаю тайком. Здесь тайком бы не получилось, а потому боялась, что мне откажут. Но женщина с легкостью разрешила. Задача оказалась не из простых. Икона большая и стоит на столе. В храме полумрак, а в окна бьёт свет, и все бликует. К тому же при съемке снизу клейма сверху сильно искажены. Спрашиваю, можно ли фотографировать со стула. Сняла пальто, я в брюках, но с этой свечницей-христианкой мне ничего не страшно. Где стул, там и стол. Помолилась, и решила, что если коленопреклоненно стоять на столе перед иконой и фотографировать, греха не будет. Так у меня получилось запечатлеть всё в достаточно хорошем качестве.
Съездила в колледж, забрала свой рисунок. Метр тридцать на метр двадцать. Где же мне этот «листочек» в общежитии разместить, чтобы на нем можно было рисовать? Подумала… и прибила его гвоздями к стене над кроватью. Вот и прожила весь семестр по соседству с праотцами Авраамом, Исааком и ангелом Господним. А писала я эту работу так: нижнюю часть на коленях на кровати, верхнюю на кровати на ногах. Одногруппницы работы по композиции выполняли на планшетах размером 50×70 см, но я очень рада, что писала свою «настенную живопись». Думаю, если Господь благословит, и когда-нибудь стану участвовать в росписи храмов, сильного страха перед большим форматом испытывать не буду.
Апрель
Стройность на дистанционке
Кольцо ограничений сжималось постепенно. Почти все студенты из общежития разъехались по домам. В трех комнатах нашей квартиры остались только я да Соня. Она в своей, я в своей. Соня оказалась удивительно законопослушной, и выходила из дома раз в три дня в магазин. Я же уезжала почти ежедневно, так как решением настоятеля была в числе сотрудников, обеспечивающих работу храма и помогающих на службах. Для меня участие в богослужениях во время карантина было главной радостью, благодарностью и утешением этого года. Но все же я переживала, что из-за резкого сокращения физической активности, быстро располнею. Одной из наших ежедневных задач для обеспечения мер санитарной безопасности было мытье полов во всех помещениях храма. Поначалу меня это сильно раздражало. Я очень уставала: учеба, молитва, уборка, готовка, домашние дела. Но потом смирилась, и до меня вдруг дошло, что мытье полов – моя лучшая и единственная сейчас тренировка, позволившая не только не поправить, но и похудеть во время карантина.
Заочная духовная дочь
По вечерам, сидя в общежитии, мы стали часто общаться с Соней, ужинать вместе, пить чай, читать и обсуждать рассказы известных писателей и тексты, которые сочиняю я. Мы и раньше неплохо общались, но тогда каждый был занят своими делами, друзьями, учебой, теперь же мы все больше и глубже узнавали друг друга. Это был интересный опыт постоянного общения с другим человеком, который вырос в крепкую дружбу. Я бы даже сказала, яркий пример хорошо прошедшей самоизоляции. Я вообще человек общительный и внимательный к деталям. Поэтому подробно рассказывала ей, что было сегодня на службе, какой отмечается праздник, говорила о своих вопросах и ответах священников, если это перекликалось с ее жизнью, да и вообще новости храма. Она бывала у нас однажды в начале марта. Теперь узнавала о жизни прихода дистанционно, с моих слов. В какой-то момент я стала замечать, что Соня вполне сносно разговаривает на «православном сленге», и это меня радовало. Почему-то по моим рассказам ей больше всех понравился отец Димитрий, и она все размышляем, что когда пойдет на первую в своей жизни исповедь, то хотела бы к нему. Мы стали шутить, что Соня – заочная духовная дочь отца Димитрия, и я ему об этом рассказала.
Молюсь и надеюсь, что в скором времени ее намерение перейдет в живой формат. А пока она у родителей на Украине, откуда не смогла вернуться в Россию после летних каникул.
12 и 19. Одна короновирусная ячейка
В середине апреля был момент, когда казалось, что вот-вот мы достигнем соглашения с городскими властями о том, чтобы прихожане могли посещать богослужения при условии соблюдения социальной дистанции. Разметка была нанесена, и мы с нетерпением ждали встречи. На Вербное Воскресенье несколько человек пришли на всенощную, еще несколько на литургию. Среди них была Таня. Ее мама переживала и строго нам говорила, что обниматься нельзя. После трапезы мы все же не выдержали, радость встречи и совместной молитвы выразилась в дружеских объятиях, вслед за которыми брызнули слезы. Пришлось маме смириться с тем, что теперь мы «одна короновирусная ячейка».
Наши надежды на открытие храмов не оправдались. Через неделю на Пасху «Христос Воскресе» кричали в zoom’е, тосты и поздравления звучали там же. Но радость праздника я разделила с Таней и ее мамой. Они решились пригласили меня к себе в гости после службы, раз мы уже «одна короновирусная ячейка». Сказали, что мое присутствие – символ праздника. Я привезла им, наверно, лучший из возможных на том момент подарков – просфоры и свечи.
Татьяна Гурьянова
Продолжение следует…
Follow
