У прихода очень много общественной, миссионерской деятельности, которая предполагает беседы с людьми, в том числе нецерковными – беседы, в которых порой затрагиваются глубоко личные вопросы духовной жизни. Стоит ли говорить с неверующими, с теми, кто еще не пришел в Церковь, о собственных духовных переживаниях, раскрывать перед ними свое «духовное нутро»? Мнение протоиерея Максима Козлова, первого заместителя председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви, настоятеля Патриаршего подворья – храма преподобного Серафима Саровского на Краснопресненской набережной в Москве.
− Про себя могу сказать: я не могу общаться так, чтобы постоянно серьезно, глубоко и ответственно общаться с человеком только на такие темы, которые требуют внутреннего раскрытия, усилия, когда «душа с душою говорит». Ведь так могут жить только святые. Так живут те духовники, к которым приходит какой-либо человек и знает, что вот сейчас и здесь этот духовник с ним весь, до конца, и этого человека так любит, что неважно, что он скажет, − все равно это чувствуется, это невозможно утаить.
Да, конечно, в жизни нашей мы должны общаться, и в какие-то моменты говорить о глубоком и значимом. Зачем нужно общение, если оно сводится либо к бытовым практическим разговорам, либо к чему-то суетному? Люди лучше знают об этом по жизни в семье: если глубинное общение вдруг уходит, а все остальное сохраняется − например, разговоры про быт и прочее, − люди ощущают неполноту, чувствуют: так неправильно, должно быть по-другому. Мы ищем иного в общении с людьми. Но ведь это же не получится всегда…
А вот профанировать это легко. Вот кто-то считает, что нужно говорить «о духовном», потому что «среди нас, православных, вроде как полагается говорить о таком», но вот на самом деле сейчас он этого не переживает, не чувствует, не способен говорить об этом серьезно. И получается: «Ну, давайте поговорим о старцах, давайте поговорим о каких-то Таинствах». Чем выше предмет, то есть обозначение темы, в которой как бы на самом деле поддерживаем наш православно-светский разговор, тем опаснее его профанирование. Разговор сразу светский, потому что глубины души в этот момент нет, и тем хуже, что он вроде как на церковные темы. И вроде как довольные разошлись − поговорили о чем-то таком, что связано с богослужением или с церковной жизнью, почти неизбежно сбиваясь на обсуждение церковных новостей: кто чего? что протодиакон? что Патриарх? какие события случились? что на таком-то сайте написали о церковной жизни?
Это первый аспект: нужно оставаться по-настоящему честным, не профанировать.
Второе. О чем надо говорить не то что с осторожностью, но с сугубой деликатностью? В жизни нашей бывает, когда Господь коснулся нас так, что мы это пережили явственно. Это может быть встреча с каким-то человеком или исполненная молитва, или то, что по отношению к себе мы можем назвать чудом: мы не ждали, что это может произойти, скажем, в человеческих взаимоотношениях, но Господь нам это дал.
И вот мы это пережили − благодарно, радостно или покаянно, но забалтываем случившееся, потому что рассказали сначала духовнику, затем рассказали близкому родному человеку, рассказали какому-то другу, потом кому-то еще. Не может быть двадцать пять друзей − знакомых, приятелей еще кого-то может быть много, но не друзей. Их по жизни можно посчитать на пальцах одной руки, ну, может, счастливым людям – на пальцах двух рук. Наконец, бывает, поведал ты о случившемся какому-то человеку, которого, по твоему пониманию, ты поддержишь, если сейчас это расскажешь, − сбережешь от уныния или какого-то ошибочного шага. Или, возможно, ты собираешься себя как-то обличить: вот со мной такое было, и Господь вот так со мною сделал, и собеседник что-то совершит или нет. Тогда скажи.
Но нельзя превращать это в разговор «а вот со мной такое было». Человек поведал что-то, и мне тоже хочется о духовном рассказать, я вот скажу… Ни в коем случае не надо. Потому что это тогда забалтывается. Сто двадцать пять, пятьдесят раз рассказал, и вместо опыта это просто станет твоим красивым рассказом. И чем дальше, тем мифологичнее он будет, тем более сам ты будешь ощущать, что как будто и с тобой, но вроде как уже и не с тобой это все происходило. Поэтому мне представляется, что когда благодать Божия касается твоей души и сердца, лучше очень бережно относиться к этому дару и ради пустого это не забалтывать.
Вообще, искренность в общении − очень важный момент. Упаси нас Бог превращать церковное общение в некий «правильный ритуал» после литургии. Есть шикарные приходские чаепития после службы, и я очень это поддерживаю. У нас, к сожалению, совсем маленький храмик, и устраивать общие трапезы негде, так мы на улице стали устанавливать палатку, хочу для зимнего времени тепловую пушку поставить, чтобы люди как-то собирались.
Но есть в этом и косвенная опасность, я это больше по своему прежнему храму знаю: постбогослужебное общение легко превращается в церковную тусовку, очень легко: появляются свои темы, междусобойчики, компании с освещением собственной принадлежности к такой-то тусовке: «Я вот в такой-то храм хожу, а у нас настоятель такой-то…». Важно следить, чтобы это в какую-то тусовочность не выливалось.
Что же касается мнения, что людей нужно сторониться, «держать дистанцию» − этому Евангелие нас не учит. Но не сторониться − не значит раскрывать всем душу. Тут могут быть разные подходы. У святителя Филарета Московского (он часто повторял кого-то из Оптинских старцев, я сразу не вспомню, кого) есть такие слова о начальствующем: «Начальствующий, служи всем и будь сокрыт ото всех». В каком-то смысле это учит священника: он должен служить всем и не может иметь такой же открытости к прихожанам, как приход − к нему, потому что это они ему исповедаются, а не он им. Думаю, не должно быть в этом смысле равенства в отношениях между священником и прихожанами.
Не дело, когда священник становится приятелем своим прихожанам… Странно священнику иметь сугубых друзей на своем приходе − помощников, коллег, духовных чад, о которых он радуется, но вряд ли друзей. Друзья − или от юности, или от семинарии, или от прежней жизни, но редко от прихожан.
Так и здесь, перенеся на другую ситуацию, подумаем: перед кем мы можем быть открытыми, а перед кем нам не полезно душу выворачивать, как человек это может воспринять и что из этого получится.
Follow
